Год назад, жителей дома №66 на проспекте Рудаки (бывший Ленина), известного в народе как «Сказка» поставили в известность, что дом подлежит сносу, и что всем жильцам надлежит покинуть его до 1 апреля 2021 г. Взамен, им предложили квартиры «бизнес-класса» в строящейся рядом высотке. В этой связи мне, старому жильцу этого дома хочется вспомнить его прошлое. Ведь «Сказка» была частью истории семьи, города и страны. А также важным объектом городского планирования и градостроительства.

Из архитектурной истории дома

Душанбе, в отличие от большинства других столиц не перестраивался, он возводился, с чистого листа. Его организованное развитие началось в поздний сталинский период ( конец 1940-х – начало 1950-х), но массовое планированное строительство, со всей соответствующей современной инфраструктурой (действующей и поныне), началось в 1960-х. Тогда в республику направлялись огромные человеческие и финансовые ресурсы, предназначенные в первую очередь для развития гидроэнергетики. Развернувшееся городское строительство затронуло и невзрачный двухэтажный деревянный музей, что стоял в тени деревьев на перекрестке Коммунистической и Ленина. Строение было разрушено, и на его месте, в 1964 и1965 гг., в две очереди, был сдан дом №66. Стройка была огорожена охраняемым забором, так как строили заключенные. Несущие стены были мощные, в два с половиной кирпича (сам проверял). Это был дом позднего хрущевского периода (Н.С. Хрущев был смещен со своего поста в октябре 1964 г). Сделан наполовину из кирпича, своего рода «хрущевка-люкс», чуть лучше обычных панельных «хрущевок», которые и сегодня составляют большую часть жилищного фонда большинства городов бывшего СССР.

Почему «Сказка»? По названию магазина, в котором продавали товары для детей, детского ателье, и детской же парикмахерской и фотоателье занимавшими первый этаж дома. Балконы были окрашены по-детски нарядно – в разные цвета. Дом также украшает прекрасно сохранившеемя искусное керамическое панно на «сказочные» темы. «Сказка» выделялась не только своим веселым окрасом и декором, но и удобным расположением. Она помещалась в самом сердце Душанбе: между «Парком Ленина», магазином «Подарки» и ЦУМом.

По праздникам, с балкона можно было наблюдать массовые парады и демонстрации. До базара Путовского (он же Баракат, разрушенный 10 лет назад) – рукой подать. Напротив «Сказки» располагалась парикмахерская, где работал знаменитый на весь город дядя Саша, один из лучших в городе мастеров. Я учился в одном классе с его сыном Лёвой Салопом. Вместе с дядей Сашей, в женском и мужском залах, работало более десятка колоритных бухарских евреев обоего пола. Во время работы они беспрестанно отвлекались и громко общались между собой на неповторимом бухарском диалекте. Такой себе Бруклин в большом Душанбе. Большинство из них проживало недалеко – в еврейском квартале с синагогой, примыкавшем к Путовскому базару. Со двора, к «Сказке» примыкал детский сад, в здании которого, если верить мемориальной доске, в конце 1930 г. проходил 1-ый съезд комсомола Таджикистана. Доска, из фанеры, продержалась всего пару лет, а сам детсад был снесен в годы перестройки. Дальше располагались моя родная средняя школа №2, одна из лучших в городе (сейчас там военная часть), а еще дальше – летний кинотеатр «Красная Звезда», или «Звездочка».

Война и дом

В 1990-е гг. дом попал в самый эпицентр политической борьбы. В феврале 1990 г. погромщики – совсем дети – разбивали витрины «Сказки» и выходили оттуда облаченными в новенькие куртки, и с игрушками в руках. «Сказка» оказалась между двумя антагонистическими площадями – Озоди и Шахидон. А в один прекрасный весенний день прямо на перекрестке расположилась «нейтральная» группа Гафора Мирзоева (Седого). Ночами, и даже днем, вокруг дома бегали вооруженные молодые люди. По ночам раздавались выстрелы. Справедливости ради, обе стороны – одни с белыми повязками на лбу, другие с зелеными – относились к нам подчеркнуто миролюбиво. Каждая из сторон хотела, чтобы мы видели именно в них своих защитников.

Не помню, чтобы у нас был действующий «отряд самообороны» как в некоторых микрорайнах Душанбе того периода. Был разговор на эту тему, но не более. Хотя, «Сказка» как и другие дома столицы своими глазами видела ужасы войны. Весной 1992 г., «юрчики» отлавливали возвращавшихся с митинга «вовчиков», заводили в диетическую столовую, что напротив «Сказки» рядом с парикмахерской, и там избивали так, что можно было слышать крики на другой стороне улицы. А 24 октября 1992 г. в подземном переходе около ЦУМа горели трупы разбитых накануне гиссарских боевиков. Можно еще много чего вспомнить, но не будем о грустном. Вернемся лучше в счастливые 1960-е.

Жители

Поскольку дом был «правительственным», в нем проживало много семей партийно-советской номенклатуры, а также приравненных к ним по статусу ученых, артистов, врачей, профессоров, ветеранов войны, заслуженных пенсионеров и даже несколько семей простых многодетных рабочих. Ордера на такие квартиры выдавались на самом «верху». Квартиры не покупались как сейчас, а распределялись бесплатно. Однако, человек не мог запросто поменять или продать свое жильё, или же сменить прописку. Он был обязан жить и работать там, где ему укажет начальство, от которого он получает (или должен получить) ордер на квартиру. Квартиры можно было только передавать  своим детям по наследству. Поскольку решающий голос в наделении граждан жильем исходил из одного центра (ЦК Компартии, горком партии), то дом, в известной степени, напоминал коммуну, а не конгломерацию индивидуальных частных собственников, сознательно сделавших выбор. Это обстоятельство способствовало образованию устойчивых и долговременных человеческих общностей, поощряло коллективизм и укрепление горизонтальных связей между соседями. Жильцов объединяло сочетание свободы и несвободы во имя высокой цели, недостижимого идеала, которое называлось «советскостью».

Жильцы дома были разные, но в большинстве известные. И, конечно, абсолютный интернационал. Можно даже назвать его номер: Второй Интернационал. Среди первых жильцов «Сказки» был Филипп Робертович Менделевич, большевик, герой гражданской войны, ветеран дивизии под командованием легендарного Н. Щорса и армии Семена Буденного. В моей памяти он запечатлен как персонаж рассказов Бабеля о Конармии и Одессе.

Проживали в доме корифеи таджикской астрофизики – академики Пулат Бабаджанов и Олег Добровольский. Запомнился всегда подтянутый чекист Хамза Пулатов, два министра: легкой промышленности Ишан Ахмедов, и связи Арон Авнуков. Помню актрису Хайри Назарову и танцовщицу Зухру Каримову. Проживали поэтесса Гульчехра и ее сестра-литературовед Лола Сулаймоновы – дочери поэта классика Пайрава Сулаймони, «Таджикского Маяковского». Перечислю по памяти замечательные семьи других соседей: Атаевых, Погудиных, Рустамбековых, Юльчиевых, Вайнштейнов, Гафоровых, Мирзоевых, Кувшиновых, Хакназаровых, Ибрагимовых, Калгановых, Азизовых, Хайдаровых, Мухаммадиевых, Умаровых, всего 45 фамилий. Я прошу прощения у тех, кого не смог упомянуть.

Можно также вспомнить Салохат Айни – вдову основоположника таджикской советской литературы Садриддина Айни. А также рано ушедшего Исмаила, брата «королевы красоты СССР из Таджикистана» Лолы Исмаиловой. С ним жила его мама – Сурманиссо, вдова репрессированного в 1938 г. Ибрагима Исмаилова, бывшего секретаря ЦК КП (б) Таджикистана.

Через стену нашей квартиры, но в соседнем подъезде, жили супруги Сабировы с двумя детьми – Маратом и Маликой, знаменитой балериной, Народной артисткой СССР. Глава семьи, Абдурахим, из ферганских узбеков, был мастером по ремонту и изготовлению народных инструментов, а хозяйка – Мадина, осетинка, работала администратором в поликлинике. Марат был младше Малики. Он носил привезенные ему сестрой страшно дефицитные в то время американские джинсы, и ездил на красной «Ниве». Марат был мастером спорта по стендовой стрельбе. По рассказам, в квартире у Сабировых стоял хореографический станок. Малика была само изящество, маленького роста, но видели мы ее редко, так как она много ездила по свету.

Общаясь с моей старшей сестрой Мавлюдой, она рассказывала, что будучи в Лондоне, видела выступление «Битлз» по телевизору.  Надо ли говорить, что мы все в то время фанатели от «Битлов», и страшно гордились, что кто-то из наших видел их по ТВ в Англии. Уже тогда мы понимали, что живем рядом с мировой знаменитостью. Малика скончалась от страшной болезни не дожив пару месяцев до 40-летия, 27 февраля 1982 г. А через 9 месяцев на доме № 66 по проспекту Ленина, рядом с нашим балконом, была установлена мемориальная доска (скульптор И. Милашевич). Мадина Георгиевна почти каждый день приносила свежие цветы к барельефу дочери, и с накинутым на голову черным платком, подолгу простаивала на углу дома. Пока сама, очень скоро, самым трагичным образом, не ушла из жизни, вместе с мужем. А потом и Марат вообще покинул Таджикистан.

Махалла в даунтауне Душанбе

Советское городское планирование диктовалось европейскими вкусами и представлениями об идеальном городе. Местные, таджикские обычаи не брались в учет. Но национальное все же пробивало себе дорогу, как маленький, но гордый одуванчик, раскалывающий толщу асфальта в неистребимом движении к солнцу. Собственно двор дома был узким, двум машинам не развернуться, но кто мог, посадили лозу и соорудили навесы. Виноградники хоть не приносили толком плодов, но давали тень и радовали глаз, напоминая родные хавли из далекого детства. Сохранялись и поддерживились также традиции таджикского добрососедства, такие как «ошбаракон» (подношение плова) и др. Мужчины умудрились найти свободный пятачок и поставить там кат (топчан). Они  постоянно собирались в этой импровизированной махаллинской чайхане. Старейшиной общины был ветеран труда Шароф Мухаммадиев из Панджакента. Я знаю, что подобные «махалли», с отгороженными палисадниками, беседками, катами, придававшие неповторимое своеобразие душанбинским городским дворам, функционировали по всему городу вплоть до недавнего времени.

Молодежь с раннего утра до позднего вечера играла в настольный теннис на весьма приличном уровне. Моей постоянной партнершей в этой замечательной игре была Майя, дочь Хайри Назаровой. Малыши играли в классы, прыгалки, лянгу, «ручеек». Усилиями жильцов, в одноэтажной пристройке была открыта детская комната с библиотекой. Одним из инициаторов ее создания был неутомимый Менделевич, который рассказывал в нем о Буденном, Первой Конной. Там же выступала дворовая самодеятельность и отмечались праздники. Книги для библиотеки собирали все соседи. Особенно много книг передала семья Айни. На многих их них стояла печать «из личной библиотеки С. Айни». К сожалению, пристройка была вскоре разрушена.

Все поменялось с развалом СССР и последовавшей за ней войной, когда съехала добрая половина старых жильцов, в первую очередь русских. Приватизация жилья произошла в 1995г. Став собственниками, многие продали свои квартиры и переехали в другие, или вообще покинули город и страну. Община распалась вместе с ушедшим в прошлое советским укладом. Но несколько семей тех, кто заселился в 1964-1965 гг. еще детьми, все же остались. Сегодня они пакуют вещи, чтобы навсегда расстаться с родным домом.

Сказке конец?

Кто-то может сказать, что с точки зрения архитектуры, «Сказка» не представляет собой уж очень большой культурной ценности. Такой, как например разрушенные пару лет назад соседние белоснежные дома магазина «Подарки», построенные десятью годами раньше «Сказки», или еще более старые строения в духе советского конструктивизма и неоклассицизма старого доброго Сталинабада (1929-1961). Однако, не будем торопиться с выводами.

Как было отмечено выше, большая часть нынешнего жилья и инфраструктуры столицы была построена в именно в 1960-х и далее годах, когда темпы роста населения и притока иммигрантов в столицу достигли пика. Ведь за 30 лет численность населения Душанбе увеличилось более чем в два с половиной раза: с 225 тысяч человек в 1958 г. до 600 тысяч в 1989 г. Обеспечение доступным и недорогим жильем постоянно растущую массу населения было задачей первостепенной важности. Поэтому, вместо 3 этажного дома на 30 квартир, из тех же материалов и за те же деньги строили дом в 4 этажа на  45 квартир.

Конечно, не все получалось, например справиться с опережающим ростом таджикского населения и невозможностью обеспечить его достойным жильем. В городе, и тут и там, возникали «культурные гетто» сельского населения, урбанизация которых, мягко говоря, запаздывала. В них постепенно нарастало недовольство. С другой стороны, политическое руководство не могло отказывать в жилье приезжим специалистам, которые строили ГЭСы, разведывали недра, развивали науку, образование и медицину! Вот такой цугцванг. Не случайно, нехватка жилья в столице и слухи о раздаче квартир беженцам из Армении явились триггером, приведшим к нестабильности и насилию в феврале1990 г.

И тем не менее, благодаря социально ориентированной политике правительства и городских властей, в 1960-1990 гг. был обеспечен более высокий чем в 1950-е гг., уровень жизни горожан. Все это время республика переживала свой тридцатилетний «золотой век» небывалого подъема в экономике, науке и культуре. Масштабное городское строительство 1960-х гг. с его лаконичной, рациональной, лишенной излишеств архитектурой, обеспечивало постоянную эксплуатацию жилищ без капитальных реконструкций, дополнительных вложений и прочей нервотрепки. Счастливые обладатели квартир не думали об отоплении дома, горячей воде, и экономии топлива для приготовления пищи, или света, чтобы предаваться чтению книг. Это значит, что они могли уделять больше времени работе, образованию, культуре и воспитанию детей. Да и питаться они стали лучше и разнообразнее, что делало душанбинских детей более здоровыми, высокими и спортивными, чем их родители 20-30 лет назад. Квартиры были скромными по нынешним «европейским» меркам, с тесными подъездами, маленькими комнатами, низкими потолками и деревянными полами, но их было больше, чем в предыдущих жилищах. Наша семья из 7 человек например, переехала из старой 3-х комнатной квартиры возле «Зеленого базара» где мы (тогда нас было 8 человек), чтобы помыться топили титан дровами, а чтобы готовить пищу заказывали баллоны с газом  – в шикарную 5 комнатную (хоть и небольшую, всего в 86 кв. м.), в которой наконец у меня появилась отдельная, хоть и проходная, комната. По сравнению с постройками 1950-х гг., дом был не только более дешевым, но более комфортным и технологически продвинутым. В этой связи, уместно напомнить, что в самой развитой стране Европы – Германии рядом со старыми и современными домами, сохранилось немало жилых домов, построенных по советскому образцу 1960-х гг. Вероятно потому, что их главным достоинством была практичность, качество и цена.  Уверен, от небольшой и недорогой квартиры да еще с богатой историей, не отказалось бы большинство душанбинцев со средним доходом. А может, они могли бы предложить совсем высокую цену за привилегию жить в доме с мемориальной доской.

В наши дни, в исторических кварталах Лондона, Амстердама и Парижа полно квартир очень неудобных для проживания и совсем микроскопических, но спрос на них высок и стоят они сотни тысяч, а то и миллионы долларов. Почему? Потому что они имеют историю и харизму, а этого не купишь ни за какие деньги.