«Здeсь, на этом перевале, кончается граница Шугнана, далее идет божий Памир. Хозяин на нем тот, кто пришел раньше. Я пришел сюда первый, и этот Памир мой».

Иванов Д. «Шугнан: Афганские очерки», Вестник Европы, 1885. -Т. 3.Кн. 6

«Мы видим, как славянин и англичанин – представители двух великих ветвей арийской расы, отдаленные друг от друга огромными интервалами пространства и времени от первоначальной общей для отправной точки их миграции, — возвращаются на Памир, который… является древнейшим местом их пребывания. Возвращаются для того, чтобы по общему согласию установить пределы взаимных посягательств».

Quartely Review, Лондон, 1873

«Памир не кишит дикими племенами [как об этом пишут в русских газетах], а является летним пастбищем тихого, мирного, кочевого племени под названием кыргыз… Это несомненно самый гостеприимный народ в мире… мы ели баранину дважды в день на протяжении 179 дней».

Чарльз Мюррей, 7-й граф Данмор, The Pamirs, London 1893.

Из новейшей истории кыргызов Большого и Малого Памира

В 1900 г. Джапаркул, сын Худояра Хаджи, был избран мингбоши (здесь: начальник уезда) Мургаба и правил там под присмотром царской администрации. В целом, после раздела Памира во всей Средней Азии наступило относительное спокойствие. Это способствовало притоку капитала и промышленному росту «русского Туркестана» и Бухары. Первая Мировая война резко оборвала развитие региона в 1914 г. А в 1916 г. сначала в Худжанде, а за ним по всей Средней Азии прокатилась волна восстаний против царизма и призыва мусульман на тыловые работы. Восстание было жестоко подавлено и привело к бегству кочевого населения известному как уркун. В 1916 -1917 гг. более 120 000 казахов и кыргызов бежали в китайский Туркестан (ныне провинция Синьцзян) и даже на афганский Памир.

В этом году исполняется 130 лет со дня рождения, а 1 июня – 88 лет со дня смерти Абдукадира Мухиддинова. Кем он был? Вторая часть блога историка Камолуддина Абдуллоева
Узбекистан и Таджикистан в судьбе Мухиддинова. Часть 2

Автор книги«Рождение Узбекистана: нация, империя и революция в СССР раннего периода» (2015) американец Адиб Халид считает, что мусульманская элита Бухары второго десятилетия 20-го века, в том числе Мухиддинов, были горячими сторонниками импортированного из Стамбула тюркизма, которые превратили Бухару в «отдаленный уголок Оттоманского политического мира».

Халид считает, что образование Узбекистана в 1924 г. было «чагатаевским (чагатаи – тюркские кочевники 13-15 вв. -авт.) национальным проектом мусульманской интеллигенции Средней Азии», и что мусульманские интеллектуалы создавали контуры узбекской нации и Узбекистана. Причем, указывает Халид, именно персоязычные бухарцы, а не собственно тюрки Ташкента, Ферганы, или Хорезма встали во главе строителей сначала Узбекистана, а затем и Таджикистана.

Последний, возникший как автономная республика в составе Узбекистана в 1924 г., и населенный, по мнению тюркистов Бухары, «культурно осталыми, угнетенными и бедными горцами», Халид называет «остаточной категорией» (residual category), «свалкой неудачников, проигравших политические сражения в Бухаре». Сам Халид был поражен тому факту, что «росчерком пера (тюркистов-авт.) таджики – наследники городской цивилизации – были превращены в изолированную, культурно отсталую общину горцев».